Демоны в раю - Страница 26

В задумчивости Хорошкин простоял полчаса, затем вытащил из кобуры табельное оружие, поднял ствол в небо и выстрелил. Зачем он это сделал, капитан не мог объяснить даже под страхом тюремного заключения. Он сам не знал, зачем…

Вечером того же дня Хорошкин находился в давешней компании офицеров.

На лицо полковника Чудова словно маска покойника была надета. Физиономия же капитана Шахидова выражала такой кисляк, что, глядя на него, верблюдом сплюнуть хотелось, как будто он лимон жевал целиком. Комитетчик был по-прежнему неестественно бледным, словно его только что отругал вампир-отец. Впрочем, так оно и было примерно. Ему досталось от генерала, который отодрал мозг своего подчиненного психологически тонко, почти уничтожив его. Оставил для того, чтобы все-таки решить проблему Лобного места.

— Ну-у?.. — протянул комитетчик.

От его «ну-у» веяло немедленным расстрелом. Даже Чудов поежился. Внутренне он признавал свою нечаянную вину, но и фээсбэшники должны делать свое дело. Надо кольцевать проблему, решил он, переводить стрелки на ментов.

— Ты чего стрелял? — обратился он к Хорошкину.

— Не знаю…

Чемпион потупил в пол глаза, багровый физиономией от стыда.

— Как это не знаю? — прошипел комитетчик.

— Не знаю…

Безнадежную ситуацию пробовал спасти майор Шахидов. Он попытался было говорить с акцентом, но маленькая хитрость разбилась о ледниковый период в глазах комитетчика. Тем не менее Рамзан Амарович свое слово сказал.

— А стрелял он по закону. Преступник пытался скрыться, вот он и выстрелил!

— Вам уже, товарищ Шахидов, готовят персональный автомобиль для патрулирования кольцевой дороги! — с нежностью в голосе сообщил сын вампира.

— Я шаурму готовить буду у брата в ресторане, — сказал майор Шахидов. — И шашлык жарить. Когда вы придете кушать, гостем дарагим будете. Я вам плюну вам в еду для вкуса и скидку сделаю десять процентов!.. Машину для себя оставьте, может быть, работать у меня снабженцем будешь, дарагой!

Рамзан Амарович понимал, что терять ему нечего, а потому стоял довольный.

Бледное лицо комитетчика, кожа лица его попыталась притянуть к себе кровь организма, но ее в нем было так мало, что бледный пергамент лишь на мгновение порозовел.

— Да я тебя, зверь!.. — почти засвистел комитетчик. — Ах ты, чернозадый!!!

Такая его неполиткорректная невыдержанность помогла спасти ситуацию. Здесь встрепенулся полковник Чудов. Преобразился, как игрок, к которому неожиданно пришла хорошая карта, с которой можно идти ва-банк.

— Постойте, постойте! Да вы что себе позволяете! — включил Чудов грозные обертоны. — Да как вы смеете человека называть зверем! Я не позволю, чтобы наши органы были разносчиками этой заразы! — получилось двусмысленно. Полковник поправился. — Сеять национальную рознь! Насаждать ксенофобию!.. Идти против Президента России! Да кто вам право такое дал!

— Я… — рот комитетчика открылся, и он был похож на отравленную солитером рыбу.

— Не надо здесь — я!.. Здесь все пишется! Я обязательно составлю рапорт! Так этого дела не оставлю!

— Но…

— Ошибся человек! Ну, ошибся! Снимите с него погоны!.. Орден отнимите!

— Да, — поддакнул Шахидов, понимая, что ситуация выкручивается в другую сторону. Он тотчас изобразил на лице мину человека, униженного и оскорбленного…

— Снимите с него погоны, но не оскорбляйте душу! — продолжил Чудов.

— Да я сам — татарин! — успел молвить комитетчик.

— То есть татары не звери, а… Вы кто? — оборотился полковник к майору.

— Азербайджанец, — тотчас отозвался Шахидов.

— А азеры, значит, звери?!! Азерботы, по-вашему, звери, а татары нет?!

— Подойдите ко мне, пожалуйста! — попросил поцелованный вампиром татарин. Голос его дрожал.

— Чудов торжествовал победу, видом не показывал эмоций, проследовал к побежденному.

— Нулевой вариант? — предложил комитетчик шепотом.

— Вы — мой должник, товарищ Окладов! — предупредил Чудов.

— Согласен.

Дальше полковники зашептались о необходимости решать проблему. Договорились о дополнительных силах реагирования по периметру Красной площади, а также возле самого Лобного места усилить наблюдение как специальных человеческих глаз, так и дополнительного видеооборудования.

Далее Чудов поворотился к ментам и почти заревел:

— А вы, товарищи Шахидов и Хорошкин, если еще раз обосретесь, то я из вас сам шаурму сделаю!..

Гаишники поняли, что если ссудный час наступит, то не сегодня. Их как ветром сдуло!..

Чудов также задерживаться не стал, а перед уходом велел комитетчику:

— Чингисхану привет!..

Комитетчик, оставшись один, плакал от ненависти кровавыми слезами…

Чиновник проснулся от грохота… Это упала со стены репродукция Модильяни. Стекло разбилось вдребезги… Он старался держать себя в руках, но в голове проскочила мысль бросить все к чертовой матери и год прожить человеком без определенного места работы… Впрочем, он знал, что такого не случится. Откровенно признавался себе, что любит власть, что не может существовать без постоянной нескончаемой партии в шахматы, в которой, как у армрестлеров, то одна рука близка к поражению, то другая… Сколько чиновник ни анализировал, откуда у него такое бескорыстное желание власти, сколько ни вспоминал себя в ранних возрастах и переломных ситуациях, причину найти не мог. Вероятно, для желания власти причины не нужны. Желание власти — самоценное чувство. Его нельзя воспитать или развить, а тем более искать его зародыш в юности…